Можно добавить, что сама Камилла до конца дней продолжала винить во всех своих муках Родена. Она не переставала взывать о помощи из адского приюта: «Не могу больше выносить крики всех этих созданий! Боже, как же мне хочется снова оказаться в родном Вильневе! Не для того же я так работала, чтобы закончить жизнь под многозначным номером в сумасшедшем доме! Я заслужила лучшего…»
«На днях несчастную лицейскую преподавательницу, тоже попавшую сюда, нашли мёртвой в постели — умерла от холода. Невозможно вообразить, до чего холодно в Мондеверге. И это длится семь месяцев в году…»
«Если бы я снова могла вернуться к нормальной жизни, то счастье моё было бы слишком велико, чтобы посметь хоть в чём-то вас ослушаться. Я так настрадалась, что не решилась бы и шага лишнего сделать. Ты пишешь, что за мной кто-то должен ухаживать. Но у меня никогда не было нянек…»
Стоны этого несчастного существа не доходят до почтенного Поля, он предпочитает не обращать на них внимания. Только после смерти академика, посла, литератора Клоделя, спустя 12 лет после кончины Камиллы, семья решилась-таки получить прах родственницы из мондевергского заточения. Местное похоронное бюро ответило: «Данный участок кладбища был использован для других нужд, и могила исчезла».
Но время Камиллы всё-таки пришло, её настигла посмертная слава, хоть малое, но утешение — справедливость восторжествовала.
Сбылось предсказание литератора Армана Дейо: «Меня крайне удивит, если мадемуазель Клодель не займёт однажды, внезапно, своё место среди крупнейших скульпторов эпохи».
Другие биографии:
