Пройдёт ещё, возможно, несколько десятков лет, и об этой певице почти забудут. Вместе с поколением фронтовиков уйдёт в небытие её живой голос, её обаяние, словом, то, что представляется ценным при непосредственном общении и кажется нелепым в телевизионных повторениях и старых трансляциях. Она уплывает в лодке времени все дальше и дальше в прошлое, и вряд ли что-либо сможет удержать её в сегодняшнем дне. Она безнадёжно устаревает.
И всё-таки, всякий, кто пожелает познать историю советского периода, не пройдёт мимо имени Клавдии Шульженко, потому что эта артистка была тем светлым началом, которое пробивается при любом самом жестоком режиме. В атмосфере официозности Шульженко сумела лавировать между Сциллой и Харибдой — лирическим обращением к человеческим чувствам и требованиями партийных чиновников. Она оказалась живучей эстрадной звездой, отлично чувствовавшей конъюнктуру, она была достаточно устойчива в абсурдной обстановке доносов и клеветы. Она смогла выполнить свою программу-максимум и выжать весь тот объём счастья, на который было способно её время. Оказывается, чтобы добывать счастье, тоже нужно быть профессионалом.
У харьковчанки Клавы Шульженко голос был поставлен от природы, да и музыкальными способностями Бог девочку не обидел, но самолюбивому подростку карьера певички казалась слишком мелкой. Она видела себя на сцене, покоряющей сердца зрителей трагическими монологами Офелии или Джульетты. Благо, отличный драматический театр Синельникова находился недалеко от дома Шульженко. Клаве ещё не исполнилось семнадцати, когда она вместе с подругой отправилась к режиссёру Синельникову на предмет поступления в труппу. Вероятно, мэтр был несколько ошеломлён наглостью девчонок, однако согласился посмотреть их программу.
Клава решила начать с песен, и подыгрывать ей на рояле попросили молодого человека с забавным именем «Дуня». Потом оказалось, что это был будущий известный композитор Исаак Дунаевский. Так сама судьба уже на первом серьёзном экзамене свела Клавдию с «нужным» человеком. В театр её тоже приняли с первой попытки, очевидно, помогли вокальные данные, иначе трудно объяснить, почему Синельников зачислил в труппу совсем молоденькую девушку, да ещё и без всякого актёрского образования. Дебютом Шульженко стала оперетта Жака Оффенбаха «Перикола», где Клавдия пела в хоре — то среди уличной толпы, то среди гостей на балу.
Скоро выяснилось, что яркого драматического таланта у Шульженко не было. Конечно, она могла кое-чего добиться и в театре, особенно если учесть её поразительную работоспособность — однажды именно ей, начинающей, поручили заменить в гастролирующем театре заболевшую актрису, потому что нужно было за ночь выучить огромный текст — однако Клавдию все больше тянуло на эстраду, к песням, в которых не было сковывающих мизансцен, длинных монологов, сложных партнёрских отношений.
Она охотно принимала участие в концертах, дивертисментах, искала свой репертуар, и постепенно уже в Харькове круг её общения стали составлять композиторы, поэты, просто поклонники, которые сопутствуют любой звезде, пусть даже местного масштаба. Наверное, те, кто знают полублатную песенку «Кирпичики» и видели подчёркнуто приличную манеру исполнения Шульженко на сцене, удивятся, узнав, что написана песня была специально для молодой Клавы и с её лёгкой руки пошла гулять по городам и сёлам, превратившись практически в народную.
Другие биографии:
