Будучи консерватором во многих отношениях, Гейне стал символом свободы. Получая на протяжении большей части своей жизни содержание от богатого дядюшки – банкира и филантропа Соломона Гейне (а позже, что примечательно, от реакционного французского правительства), Гейне был своего рода профессиональным попрошайкой, жившим по большей части не по средствам от каждого подаяния. Поскольку, несмотря на его обращение, в Германии ему отказали в месте учителя, а публикация его произведений была приостановлена репрессивным местным правительством, в 1831 г. он покинул родину и оказался в либеральной атмосфере, установленной в Париже «гражданином королем» Луи-Филиппом. Получив прозвище Немецкий Аполлон, Гейне стал частью невероятно богатой парижской культуры, которую олицетворяли Гюго, Санд, Делакруа, Бальзак, Берлиоз и Мейербер. Какое-то время он был связан с группой немцев-экспатриантов, называвшейся «Молодая Германия». Позже Гейне нашел в полусоциалистическом учении Сен-Симона желанное отдохновение от мелкой буржуазии. Французы первыми признали особый талант Гейне. Немецкие восхваления последовали за любовью французов. Публика воспринимала Гейне как радикала, а его жизнь неизменно считалась символом освобождения.
Своими короткими четверостишиями Гейне ухитрялся моментально вызывать в воображении свои уникальные поэтические миры. Его сравнивали с Шопеном за одинаковое умение создавать всего несколькими звуками любые желаемые лирические образы. При всей своей лаконичности поэмы Гейне выявляют беспредельную экспрессивность.
Многие из его поэтических сочинений настолько широко известны в Германии и Австрии, что они стали частью фольклора. Даже нацисты не смогли отрицать его значение для немецкой культуры. Популярная поэма Гейне «Лорелея» была включена в нацистские поэтические сборники как «народная песня». И все же фашизму было чего бояться в глубоко эмоциональном и личном еврейском наследии Гейне. Гитлер даже приказал уничтожить могилу Гейне на Монмартре.
Поначалу увлеченный наполеоновской революцией, Гейне подобно Бетховену разглядел затем в «освободителе» тирана. Будучи романтиком в выборе пасторальных тем, Гейне все же был жестоким реалистом. Не довольствуясь – как многие из его современников – ностальгическими вздохами по более величественному общегерманскому прошлому, «гражданин мира» Гейне звал французов быть бдительными перед будущей тевтонской угрозой. Не менее обеспокоенный буйными мечтами Карла Маркса, Гейне предвидел приход коммунизма, более заинтересованного в жестокой власти, нежели в оказании помощи людям. В последние годы жизни Гейне посвятил себя иудаизму. Только когда христиане будут полностью освобождены еврейским Мессией, т. е. последуют его проповеди мира, доказывал Гейне, только тогда все человечество, а не одни лишь евреи, навсегда покончит со своими страданиями.
Другие биографии:
