Неруда вспоминал позднее, как директриса женского лицея дарила ему книги: «Это были русские романы, которые она считала самым великим достоянием мировой литературы. Я могу с уверенностью сказать, что Габриэла приобщила меня к этому глубокому и страстному мироощущению, свойственному русским романистам. Толстой, Достоевский, Чехов стали моей самой горячей привязанностью в литературе». В 1921 году Пабло переехал в Сантьяго, где поступает в Педагогический институт при столичном университете. Здесь он изучал французский и английский языки. Новые языки открывают ему и новые области мировой поэзии. Неруда не только писал стихи, но и активно участвовал в студенческом движении, став поначалу приверженцем идей анархизма. Впрочем, не будучи по своему духовному складу разрушителем, молодой поэт в революционном насилии видел не самоцель, а лишь необходимую предпосылку для построения свободного и справедливого общества.
И в литературе Неруда никогда он не выступал в роли ниспровергателя авторитетов: «Мир искусства – большая мастерская, в которой все работают и помогают друг другу, хотя сами того не знают и не подозревают. И прежде всего помогает нам труд наших предшественников: ведь ясно, что не было бы Рубена Дарио без Гонгоры, Аполлинера – без Рембо, Бодлера – без Ламартина, а Пабло Неруды – без них всех, вместе взятых».
В первой книге «Собранье закатов» (1923) заметно влияние на молодого поэта испано-американских модернистов. Сам Неруда говорил об этом сборнике так: «Своеобразный дневник того, что происходило внутри меня самого или же вне меня, но в том свете, в каком это воспринималось мной».
Пабло не считал эту книгу своей удачей, он уже проникся другой идеей: «…Мне захотелось стать поэтом, который сумел бы охватить как можно больше… Я хотел спаять воедино человека, природу, страсти и события и чтобы все развивалось во взаимосвязи».
«Действие его следующей книги «Двадцать стихотворений о любви и одна песня отчаянья» (1924) развертывается в условиях насквозь земной жизни: песчаные отмели, рощи темных сосен, пустынные пристани, городские предместья… Запечатленная здесь любовная драма не содержит в себе ничего исключительного, и только громадная сила лирического чувства поднимает ее на уровень высокого обобщения», – пишет Л. Осповат.
Хотя «Двадцать стихотворений…» сделали имя Неруды известным и в Чили, и за его пределами, но он отдавал себе отчет в том, что и в этой книге не сбылись его «мечты о книге собирательной, где бы соединились и сшиблись друг с другом все силы мира». Еще одну попытку, и, по мнению самого Неруды, такую же безуспешную, он сделал в поэме «Попытка бесконечного человека» (1926).
Другие биографии:
